ФЕСТИВАЛЬ «ПЯТЬ ВЕЧЕРОВ». ВЕЧЕР ЧЕТВЕРТЫЙ
Сегодня, 8 февраля, в рамках Володинского фестиваля в репетиционном зале Большого театра кукол (Некрасова, 10) продолжаются читки современных пьес. Также сегодня на малой сцене БТК в 16:00 и 20:00 вы можете увидеть спектакль «Почти взаправду» (РАМТ, Москва) Екатерины Половцевой, а в 19:00 на большой сцене БТК смотрите спектакль «Фабричная девчонка» (Драматический театр, Черемхово) Татьяны Уфимцевой. В блоге мы публикуем два текста о спектаклях сегодняшнего вечера.
«ФАБРИЧНАЯ ДЕВЧОНКА»
Александр Володин. «Фабричная девчонка».
Драматический театр (Черемхово).
Режиссер Татьяна Уфимцева
Маленький городок в иркутской области Черемхово как будто затерялся не только в сибирской тайге, но и во времени, словно ещё давным-давно, в 50-60-е годы порвал связь с нашей исторической реальностью и отделился, обособился. И потому, может быть, володинская «Фабричная девчонка», которую невозможно сейчас представить ни в одном столичном театре, оказалась в «Черемховском драматическом» и ко времени, и к месту. Режиссер Татьяна Уфимцева, как человек приезжий, со стороны, высветила в спектакле совпадение володинского текста и местного контекста.
Прогулявшись по Черемхово, можно обнаружить над стадионом, выкрашенным во все оттенки детских мелков, лозунг: «Энергия спорта — труду!» за подписью «ВОСТСИБУГОЛЬ». А в спектакле, в комнате фабричного общежития, на фоне облупившихся зеленых стен герои спешно вешают другую растяжку: «Наша цель — коммунизм!». И здесь это не формальная, иронично поданная примета времени. Эти люди, эти герои словно по инерции, по привычке действительно живут ещё той жизнью, говорят на том языке, исповедуют ту веру, и потому у них те самые володинские лица, голоса, интонации, тот самый сложный нравственный выбор на фоне ужасающей нищеты и бытовой неустроенности.
В спектакле практически нет декораций, ими становится старый с облупившимися стенами городской театр, подлинный в своей неопрятности, осиротелости. На этом фоне, по идее режиссера, оператор (который есть в пьесе Володина, хотя и несколько в ином качестве) снимает идиллический советский фильм: выстраивает клишированные мизансцены, отбирает дубли, руководит актерами. Но не благодаря нему, а вопреки развивается сценическое действие. Взламывая каркас советской производственной комедии а-ля «Девчата», актеры рассказывают историю вымирающего вида советских романтиков и идеалистов, уже изрядно потрепанных, запылившихся от времени, но здесь — еще живущих, ещё похожих на самих себя.
Как встанет этот спектакль в контекст фестиваля, другой сценической площадки, другого, большого города? Не знаю. Но очень хочется, чтобы эта уникальная атмосфера не исчезла.
«ПОЧТИ ВЗАПРАВДУ»
Тоон Теллеген. «Почти взаправду». РАМТ (Москва).
Режиссер Екатерина Половцева
В «Почти взаправду» режиссер создает мир детства — не фальшивый и разноцветный с рекламных плакатов и даже не идиллический, безмятежный, который иногда всплывает в нашей памяти, а непомерно огромный, сложный и непостижимый. Он вырастает из маленьких деталей: писем, отправляемых по веревочке с помощью специального механизма, деревьев, с которых так приятно падать, ящика для хранения прошедших дней, из трубочек и воздушных шариков, школьных коричневых платьиц и портфельчиков, из слезящихся глаз, удивленно открытых ртов и ушибленных голов.
Если бы на фестивале имени Володина «Пять вечеров» была программа «Володинское — детям», то спектакль Половцевой точно бы туда вошел. «Муравей! Я скучаю по тебе, Муравей!..» — вскрикивала Белка отрывисто и удивленно. А Муравей хандрил и просил, чтобы она сказала ему: «Ты такой храбрый, Муравей». И Белка старалась, она на все лады повто¬ряла эти четыре слова, чтобы вышло искренне, «почти взаправду»… «Все наши комплексы» живут в этом спектакле, по-сегодняшнему нервные его герои скучают, тоскуют, негодуют, сомневаются, болеют, а также радуются, любят, играют, лакомятся тортами, танцуют на деревьях и отправляют письма. В компании экспериментатора Слона, интеллектуала Ежа, декадентки Бабочки, вечно испуганной и сомневающейся Ласки, прямолинейной Белки и романтика Муравья каждую секунду разрешаются самые простые, а вернее, самые сложные вопросы, которые взрослые уже отвыкли себе задавать, разве что посмеются, когда спросишь у них: «Неужели солнце не может не заходить, если я его об этом прошу?», или «Будет ли что-то там или есть только здесь?», или, как спрашивал Володин, «Зачем расставаться с любимыми?»…
Этот спектакль не хочется анализировать: рискуешь разрушить потрясающую атмосферу детства, в которое нам вдруг достался билет. Между тем каждый характер создан здесь в мельчайших подробностях. Актеры не играют ни зверей, ни детей, но удивительно похожи и на тех, и на других. Образы эти надолго остаются в памяти: Морж (Олег Зима) с по¬висшими вдоль тела руками-ластами, которые кажутся огромными, Комар (Михаил Шкловский) с красно-кровяными шариками на голове и с маленькой трубочкой во рту, большой Слон (Роман Степенский) в сером комбинезоне, безобидный тугодум, упавший уже со всех деревьев в округе. Одетые как советские школьники Белка и Муравей — Анна Ковалева и Сергей Печенкин — так же, как дети ушедшей эпохи, очень серьезно подходят к любому чувству, разбираются в нем, делают заключения. Или «не такая, как все» Ласка (Нелли Уварова) с большими грустными глазами, суетливым нервным лицом, вечно ожидающая какую-то непредвиденную опасность. Даже в собственный день рождения Ласке кажется, что у нее будут самые ужасные гости (их в это время забавно изображают другие актеры), а она — самой ужасной хозяйкой вечера. И это вовсе не означает, что Ласка избалованна, просто она страдает от невозможности полного, совершенного счастья. А если такого не бывает, тогда никакого не надо — и Ласка кричит: «Дня рождения не будет!»
Полную программу фестиваля «Пять вечеров» вы можете посмотреть здесь.